Мейсенская фарфоровая мануфактура

Во второй половине XVII века, благодаря активному развитию торговли, на голландских и португальских кораблях в Западную Европу хлынула волна различных диковинок из азиатских стран, в том числе предметов китайского производства (шелка, изделий из черного и красного дерева, нефрита), породив в европейском искусстве новое течение - ориентализм, то есть интерес к культуре стран Востока, который находит отражение и в изобразительном искусстве. И, несомненно, одной из самых примечательных привезенных в Европу диковинок из всех стал китайский фарфор, тут же влюбивший в себя европейскую знать и тем самым породивший в европейском декоративно-прикладном искусстве очень важный культурный пласт.

Китайский фарфор, тонкостенный, изящный, обладающий элегантными формами и мастерски расписанный, быстро превратился в предмет роскоши, однако технология его производства на протяжении долгих столетий оставалась недоступна. Вот почему на рубеже веков при покровительстве Августа Сильного, саксонского курфюрста, польского короля и страстного поклонника китайских фарфоровых изделий, вскоре начинается поиск заветной формулы, которая дала бы ключ к созданию своего собственного европейского фарфора. С этой задачей в конце концов в 1709 году успешно справились аристократ и ученый Эренфрид фон Чирнхауз и алхимик Иоаганн Фридрих Бёттгер. Именно благодаря успеху их опытов в 1710 году в Дрездене была основана первая европейская фарфоровая мануфактура. Нововыведенную формулу, однако, по примеру китайских мастеров держали в строжайшем секрете, поэтому центр производства в этом же году и перенесли в небольшой городок Мейсен, а именно в стены неприступного замка Альбрехтсбург, располагающегося на высокой горной вершине. Таким образом рассчитывали предотвратить распространение формулы за пределы мануфактуры, что, впрочем, как покажет история, успехом не увенчалось.

Так начинается история европейского фарфора. Мейсенская мануфактура становится не только местом его зарождения, но и местом, где его облик столетиями трансформируется. Эволюция изделий Мейсенской мануфактуры неотделима от эволюции и смены стилей западноевропейского изобразительного искусства, напрямую связана с ней. Поскольку фарфор пришел в Европу в эпоху барокко и рококо, его облик обладает многими чертами, присущими этим большим стилям.

Изначально, на первых этапах своего развития, изделия Мейсенской мануфактуры подражают и копируют китайские образцы изделий из фарфора, что относит их к явлению под названием ориентализм. Ориентализм в мейсенском фарфоре также представлен изделиями в стиле «какиемон», подражавшим японским. Название происходит от имени родоначальника национального стиля в японском фарфоре, Кикиемона Сакайда (1596–1666 гг.), для чьих работ характерны плавные формы молочно-белого цвета и утонченные узоры, изображающие различных животных и растений.

В антикварной галерее «Однажды» представлен замечательный поднос в стиле «какиемон», изготовленный в 1880–1920 годах. На белоснежной поверхности подноса изображен тигр, гуляющий среди ветвей и цветов. Роспись явно стилизована под традиционную японскую живопись.

Параллельно с подражанием восточным образцам, однако, складывается и самобытный, оригинальный облик европейского фарфора, прежде всего вдохновленный пышными барочными формами и нежными розово-голубыми мотивами рококо. Для произведений, выполненных в стиле барокко, характерна большая эмоциональность, активность движения. В фарфоровой пластике XVIII века прослеживается явное влияние творчества Бернини, несомненно, главного представителя барокко в скульптуре. Податливость и пластичность фарфора как материала, а также влияние скульптурных работ Бернини способствовали активному развитию в фарфоровой пластике скульптурного направления.

При рассказе об истории Мейсенской фарфоровой мануфактуры нельзя не упомянуть имя Иоганна Иохима Кендлера (1706–1775 гг.), скульптора, трудившегося на ней в течение нескольких десятилетий, чей круг работ был необыкновенно широк. Деятельность Кендлера знаменует собой “скульптурный период” на мейсенской мануфактуре. Его авторству принадлежат скульптурные композиции, изображающие религиозные сюжеты, сцены придворной жизни (эта группа его работ известна под названием “кринолиновые группы”), а также фигурки, рассчитанные на массовое производство, так называемые скульптурные модели. Среди них можно найти персонажей комедии дель арте, многочисленные фигурки людей разных социальных слоев (светские дамы, ремесленники, шуты, солдаты, музыканты и т. д.), а также анималистику, то есть изображение животных и птиц. С претворением в жизнь каждой темы и каждого сюжета Кендлер управляется с одинаковым мастерством.

Работы Кендлера отличает свободное обращение с материалом, точное запечатление типажей и характеров своих моделей, живость и натуроподобность исполнения. Мастеру с большим успехом удается воплотить скульптурные формы в мелкой пластике и декоративно-прикладном искусстве, и именно его творчество во многом сформировало привычный нам сейчас облик европейских фарфоровых статуэток.

Творчество Кендлера оставило после себя наследие, значение которого трудно переоценить. На протяжении долгих лет продолжают производиться статуэтки по его скульптурным моделям. В стенах антикварной галереи “Однажды” побывали, например, такие замечательные работы, как “Болонка” (1800-1850 гг., модель №2880) и “Юрист” (1900–1920 гг.), выполненные на Мейсенской мануфактуре как раз по моделям Иоганна Кендлера. Что и говорить, изображения как людей, так и животных исполнялись скульптором с одинаковой виртуозностью и смотрятся выигрышно даже в повторении.

Другая большая тема, которую хочется затронуть при разговоре о европейском фарфоре и Мейсенской мануфактуре, это посуда. С одной стороны, создаются пышные сервизы, перенимающие скульптурные формы барокко. К примеру, знаменитый “Лебединый сервиз”, созданный тем же Кендлером в 1737–1742 гг. для графа Генриха фон Брюля, по праву считается одним из самых роскошных сервизов в истории европейского фарфора и в полной мере воплощает в себе все характерные черты стиля барокко. Предметы сервиза богато и обильно украшены скульптурными фигурами и композициями, а также архитектурными деталями, что делает их настоящими произведениями искусства и роднит со скульптурной пластикой. Название сервиза связано с тем, что на многих предметах возникает изображение лебедей.

С другой стороны, нельзя сказать, что совершенно всю посуду, создаваемую на Мейсенской мануфактуре, отличает скульптурность.

Одним из самых распространенных объектов изображения на фарфоре еще со времен древнего Китая являются флоральные мотивы, то есть различные цветы и растения. В Европе цветы также с незапамятных времен вызывали живой интерес. В эпоху античности цветы почитались и считались чудом, а в Средневековье каждому цветку присваивалось свое особое сакральное значение и смысл. При этом изображения цветов отличал высокий уровень стилизации. С приходом эпохи Просвещения, однако, проснулся активный интерес к медицине, естественным наукам и, как следствие, медицинским свойствам растений. Выпускаются первые ботанические атласы, а из изображений цветов исчезает фантазийность и стилизация. Они становятся крайне достоверными и натуроподобными, а высокая степень детализации побуждает к тому, чтобы пристально их рассматривать. В первой половине XVIII века на Мейсенской фарфоровой мануфактуре зарождается “ботаническая живопись” на фарфоре – название говорит само за себя. И если вначале изображения цветов отличает нередко чрезмерная скрупулезность и даже сухость, то с середины века цветочные композиции становятся более живописными, а мастера рококо стремятся уйти от упорядоченности и строгой симметрии.

В это время формируется тип традиционной немецкой живописи под названием “Пестрые немецкие цветы”. В цветочные композиции, принадлежащие этому типу, включают цветы, произрастающие на территории Европы: розы, тюльпаны, астры, мак, душистый горошек. Европейские художники больше не копируют восточные изделия, изображающие азиатскую флору, а создают собственные росписи. Изображения цветов при этом довольно декоративны и сильно стилизованы, их стебельки имеют неестественный, но очень живописный изгиб. Показательным примером подобного типа живописи служит чашка (1774–1814 гг.), представленная в галерее “Однажды”: её стенки украшают расписные тюльпаны и незабудки. При том, что изображение цветов с ботанической точки зрения довольно точное и все цветы легко узнаются, его также отличает живописность мазка и насыщенность, яркость цвета.

Когда в XVIII веке на смену барокко приходит классицизм, который отличается куда более строгими, сдержанными, уравновешенными формам и которому чужда барочная эмоциональность и пышность, первенство по производству фарфора в Европе переходит Франции, родине классицизма.

Рубеж XIX–XX вв. отмечен общим стремлением к массовому тиражированию фарфоровых изделий. На смену ручной росписи приходит печать и деколь, значительно сократившая время, требующееся на изготовление фарфорового изделия. Однако Мейсенская мануфактура продолжает отдавать предпочтение ручной росписи, тем самым чтя свои многовековые традиции. На ней активно производятся статуэтки по моделям, созданным талантливыми именитыми скульпторами десятилетия и даже столетия назад.

Начинается вторая волна процветания мануфактуры Мейсен. Творчество трудящихся на ней в эту эпоху скульпторов непосредственно отражает тенденции мирового изобразительного искусства. Разрабатываются изделия в популярном тогда стиле модерн. В 1920 году на долгие годы главным художником фабрики становится Эмиль Поль Бёрнер, который много экспериментирует с новыми формами и типами росписи. В галерее “Однажды” можно увидеть оригинальную работу Э. П. Бёрнера “Шахтёр”, созданную в годы Второй мировой войны.

Несмотря на то, что это интерьерная статуэтка, ее пропорции и исполнение делают ее похожей на полноразмерную скульптуру. В этом отражаются лучшие традиции Мейсенской мануфактуры: виртуозное перенесение форм скульптурной пластики в декоративно-прикладное искусство.

Автор: Александра Альховская